Когда мы вспоминаем Серебряный век, мы говорим о новых стихах, о новой музыке, о новой живописи, о новой архитектуре, о новых вибрациях, о новом стремительном движении времени, и так далее, и так далее, и так далее.
Но в Серебряном веке, то есть в начале XX века, возникли другие люди - новые люди, и особенно другие женщины. И внешне, потому что уже не было этих корсетов, была другая мода. И не только внешне. Они были совершенно другие внутренне. С хорошим образованием, иногда дворянским происхождением, но вольные – выпущенные на волю. Вот такая была Раневская в «Вишневом саде» Чехова, я думаю. Она порочна – это видно в каждом ее движении, говорит про нее ее брат. А она дворянка, между прочим. Потом эти телеграммы, которые присылаются ей каждый день. Кто присылает? Я, например, для себя решила, что присылает молодой Пикассо, или кто-нибудь из молодых этих гениев, которые возникли в начале века в Париже. Которые потом, кстати, и женились на всех этих новых русских женщинах. Их Мандельштам очень точно назвал «европиянки нежные». Но чтобы как-то сузить мой разговор про них, я хочу вспомнить стихотворение Георгия Иванова, который он написал в 1922 году, но, вспоминая, именно 1913 год.
Январский день. На берегу Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы!
Ахматова, Паллада, Саломея?
Все, кто блистал в тринадцатом году —
Лишь призраки на петербургском льду.
Вновь соловьи засвищут в тополях,
И на закате, в Павловске иль Царском,
Пройдет другая дама в соболях,
Другой влюбленный в ментике гусарском…
Но Всеволода Князева они
Не вспомнят в дорогой ему тени.
И я вот хочу вспомнить первую Олечку Судейкину. Олечка Глебова, одна из ярчайших представительниц того времени, петербургской богемы 1910-х годов. Кстати, с ее именем связаны события «Поэмы без героя» Ахматовской. Она - одна из главных героинь, она - двойник, она - подруга поэтов, как про нее пишет Ахматова. Ей посвящали стихи практически все поэты того времени. И Михаил Кузьмин, который редко посвящал женщинам стихи, Георгий Иванов и Блок – блоковское знаменитое «В ресторане». Хлебников был влюблен в Олечку. Приходил к ней, сидел такой птицей, молчал, а потом говорил какой-то экспромт и уходил. Корней Чуковский о ней написал, вспоминая ее «нарядная, обаятельно-женственная, всегда окруженная роем поклонников, она была живым воплощением своей отчаянной и пряной эпохи». Действительно, «пряная эпоха». Не буду рассказывать вам биографию Ольги Судейкиной. Но, например, нельзя не сказать, что она училась и хотела быть актрисой. И, как говорят, была талантливой. Даже в одно время поступила в театр Комиссаржевской, где они встретились - Судейкин, Сергей Судейкин, который там оформлял декорации, Михаил Кузмин, который писал что-то, и Олечка, которая была там на шестых-десятых ролях. Тем не менее, была в театре Комиссаржевской. Но долго в этом театре не пробыла, потому что Судейкин поехал в Москву и попросил ее проводить его на вокзале. Она пришла на вокзал, они заговорились в купе, поезд двинулся, и так она пропала на три дня, хотя спектакли были объявлены в театре Комиссаржевской. Ее уволили. Но она долго не горевала, потому что в 1909 году, например, она заменяет заболевшую актрису в Петербургском Малом театре Суворина. И совершенно потрясающе играет роль в пьесе Юрия Беляева «Путаница, или 1840 год». И именно эту роль имела в виду Ахматова, когда в «Поэме без героя» написала посвящение :
Ты ли, Путаница-Психея.
Черно-белым веером вея,
Наклоняешься надo мной.
Хочешь мне сказать по секрету.
Что уже миновала Лету
И иною дышишь весной.
Не диктуй мне, самая слышу:
Теплый ливень уперся в крышу,
Шепоточек слышу в плюще.
Кто-то маленький жить собрался,
Зеленел, пушился, старался
Завтра в новом блеснуть плаще.
Сплю -
она одна надо мною.
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Сплю -
мне снится молодость наша.
Та, его миновавшая чаша;
Я ее тебе наяву.
Если хочешь, отдам на память,
Словно в глине чистое пламя
Иль подснежник в могильном рву.