Иосиф Бродский. «Колыбельная». Читает Алла Демидова

Родила тебя в пустыне я не зря.
Потому что нет в помине в ней царя.
В ней искать тебя напрасно.
В ней зимой стужи больше,
чем пространства в ней самой.
У одних ‒ игрушки, мячик, дом высок.
У тебя для игр ребячьих ‒ весь песок.
Привыкай, сынок, к пустыне как к судьбе.
Где б ты ни был, жить отныне в ней тебе.
Я тебя кормила грудью.
А она приучила взгляд к безлюдью, им полна.
Той звезде, на расстояньи страшном,
в ней твоего чела сиянье, знать видней.
Родила тебя в пустыне я не зря.
Потому что нет в помине в ней царя.
В ней искать тебя напрасно.
В ней зимой стужи больше,
чем пространства в ней самой.
У одних ‒ игрушки, мячик, дом высок.
У тебя для игр ребячьих ‒ весь песок.
Привыкай, сынок, к пустыне как к судьбе.
Где б ты ни был, жить отныне в ней тебе.

Я тебя кормила грудью.
А она приучила взгляд к безлюдью, им полна.
Той звезде, на расстояньи страшном,
в ней твоего чела сиянье, знать видней.
Привыкай, сынок, к пустыне.
Под ногой, окромя нее, твердыни нет другой.
В ней судьба открыта взору за версту.
В ней легко узнаешь гору по кресту.
Не людские, знать, в ней тропы!
Велика и безлюдна она, чтобы шли века.
Привыкай, сынок, к пустыне,
как щепоть к ветру,
чувствуя, что ты не только плоть.
Привыкай жить с этой тайной:
чувства те пригодятся,
знать, в бескрайней пустоте.
Не хужей она, чем эта: лишь длинней,
и любовь к тебе ‒ примета места в ней.
Привыкай к пустыне, милый, и к звезде,
льющей свет с такою силой в ней везде,
Точно лампу жжет, о Сыне в поздний час вспомнив,
Тот, Кто сам в пустыне дольше нас.
1992 г.