Иосиф Бродский «Presepio»
Младенец, Мария, Иосиф, цари,
скотина, верблюды, их поводыри,
в овчине до пят пастухи ‒ исполины
‒ все стало набором игрушек из глины.
В усыпанном блестками ватном снегу
пылает костер. И потрогать фольгу
звезды пальцем хочется; собственно, всеми
пятью ‒ как Младенцу тогда в Вифлееме.
Тогда в Вифлееме все было крупней.
Но глине приятно с фольгою над ней
И ватой, разбросанной тут как попало,
играть роль того, что из виду пропало.
Теперь Ты огромней, чем все они. Ты
теперь с недоступной для них высоты
‒ полночным прохожим в окошко конурки ‒
из космоса смотришь на эти фигурки.
Там жизнь продолжается, так как века
одних уменьшают в объеме, пока
другие растут ‒ как случилось с Тобою.
Там бьются фигурки со снежной крупою,
и самая меньшая пробует грудь.
И тянет зажмуриться, либо ‒ шагнуть
в другую галактику, в гулкой пустыне
которой светил – как песку в Палестине.
декабрь 1991