В час, когда пьянеют нарциссы,
И театр в закатном огне,
В полутень последней кулисы
Кто-то ходит вздыхать обо мне...
Арлекин, забывший о роли?
Ты, моя тихоокая лань?
Ветерок, приносящий с поля
Дуновений легкую дань?
Я, паяц, у блестящей рампы
Возникаю в открытый люк.
Это ‒ бездна смотрит сквозь лампы
Ненасытно-жадный паук.
И, пока пьянеют нарциссы,
Я кривляюсь, крутясь и звеня...
Но в тени последней кулисы
Кто-то плачет, жалея меня.
Нежный друг с голубым туманом,
Убаюкан качелью снов.
Сиротливо приникший к ранам
Легкоперстный запах цветов.
26 мая 1904 г.
«Стихи о Прекрасной Даме»
Вхожу я в тёмные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озарённый,
Только образ, лишь сон о Ней.
О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.
О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая ‒ Ты.
1902 г.
Это, конечно, ранние стихи Блока, а последнее вообще 1902 года ‒ «Прекрасная Дама», причем Ты с большой буквы. Кто это? Небесный образ или земная женщина?
Когда осенью 1902 года Блок принес свои стихи первый раз показать к Зинаиде Гиппиус в Петербурге ‒ дом Мурузи, там сейчас Музей Бродского, а тогда это называлось «Логово мысли». Там были Гиппиус и Мережковский. Стихи понравились Гиппиус, но не понравились совершенно Мережковскому. Мережковский никогда не любил молодых, но Гиппиус отдала стихи в свой журнал религиозно-светский «Новый путь». И впервые были опубликованы эти стихи, причем «Ты» с большой буквы. Когда послали в цензуру, то большую букву сняли, в цензуре было с маленькой буквы, но напечатали с большой.
И Гиппиус спрашивала:
‒ Но объясните, что значит «уронила матовые кисти в зеркала»?
‒ Я совершенно не знаю, ‒ отвечал Блок.
Равно как он отвечал:
‒ Я совершенно не знаю, ‒ когда его спрашивали:
‒ А почему у Вас в «Двенадцати» «В белом венчике из роз впереди идет Христос»?
- Я не знаю, ‒ говорил он, ‒ Так получилось.
Но когда, кстати, в 1920-х годах «Двенадцать» очень хорошо читала Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок, его жена, то читались так эти строчки:
«В белом венчике из роз впереди идет матрос».
Знамение времени, но это как бы шутка.
А в газете в то время, когда появились эти первые стихи Блока была статья «100 рублей за объяснение». Их никто не понял.
Не знаю поняли ли вы первое чтение...