Алла Демидова в гостях у Марины Райкиной — ведущей программы «Роли исполняют...». В самом начале передачи и в самом конце ведущая сравнивает актрису с кошкой, «которая гуляла сама по себе». Героиня с такой трактовкой своего образа соглашается: «Я не люблю коллективы, не люблю сборища людей, но я умудрилась прожить эти тридцать лет (в Театре на Таганке) на обочине».
В интервью Марине Райкиной Алла Демидова рассказывала о своем поступлении в театр и первых годах на сцене, вспоминала о режиссерах (Любимов, Эфрос, Терзопулос, Тарковский), актерах (Высоцкий, Лавров и другие), с которыми приходилось работать.
Алла Демидова: «У меня не было никогда восторженности. У меня наоборот был очень сильный комплекс. Меня же после школы не приняли в театральное училище, поэтому я пошла в университет. И всю жизнь этот комплекс был. Не совсем комплекс неполноценности, такое «ты занимаешься не своим делом». Нужно все время доказывать, что это твое дело. И все не так складно у меня было на ранней Таганке, потому что главные роли получали другие люди. Но я стала быстро сниматься. И надо вам сказать, что все звания, ордена и прочее мне давало кино, от театра я не получала ничего (…)
Понимаете, трава, которая растет ухоженная, на газоне, она растет и растет, ее и топчут, а вот которая через асфальт...
- Вы через асфальт?
- Пожалуй, да. Не благодаря, а вопреки».
Об иностранных режиссерах:
«Стало скучно в театре, в актерской профессии. Мне хотелось завоевать Запад. И поэтому я стала работать с Терзопулосом, начала работать с Витезом, но смерть его помешала этому. Я стала работать с Бобом Уилсоном, но тут помешала моя болезнь. Хорошо поговорили с Джорджем Стрейлером, мы с ним очень хорошо поработали. Я его уговаривала: «Приезжайте в Москву, поставьте что-нибудь для меня», а он мне: «Нет уж, учите итальянский и приезжайте ко мне». И поскольку у меня все срывалось, из-за всяких других дел, я полюбила одиночество, писать книжки».
О Владимире Высоцком:
«У Высоцкого было несколько трамплинов: первый, это когда он почувствовал зал в пять тысяч человек ‒ это был первый трамплин, власть над этим залом. Второй ‒ когда ушел Губенко и все «губенковские» роли перешли к Высоцкому, а Губенко был очень хорошим актером, и очень подготовленным физически. Поэтому Высоцкому пришлось осваивать все ‒ монологи, стоя на плечах в роли Керенского в «Десяти днях...», и так далее. И конечно же, женитьбы на Марине Влади, потому что тогда Марина Влади, колдунья знаменитая, была любимицей всей России. И вдруг, кто-то там маленький... на такой диве... Это был такой манок славы очень сильный. И надо было все это держать, поэтому иногда человеческих сил просто не хватало. Поэтому его конец был неизбежен».
Об Андрее Тарковском:
«Он нервный на площадке, и он никогда не объяснял, что делать, но вот эта его нервность... кусание его ногтей... передавалась всей группе. И он так подбирал группу, которые были единомышленники. Вообще единомышленников подобрать в кино очень сложно, да и в театре тоже. Это такая «студийность», бабочка, которая однодневка, а Тарковскому это удавалось, на него молились. И только держали этот его нерв. Он передавался в кино. Этот его язык, ведь очень трудно передать через пленку состояние психическое. Ему это удавалось».